Как звучит город? Какие эмоции скрыты в шуме ветра или свете фонаря? В интервью Wonderuum композитор Алиссон Круусмаа делится своими размышлениями о силе музыки, о том, почему талант важнее любых стереотипов, и как случайные детали повседневной жизни превращаются в ее партитуры.

Если не задумываться, то имена женщин-композиторов почему-то сразу даже не приходят на ум. Как баланс женщин и мужчин менялся со временем?
Я думаю, что на самом деле сейчас женщин-композиторов становится все больше и больше, особенно в Эстонии. Здесь есть много талантов. Однако, вероятно, это связано с историей музыки, ведь профессия композитора исторически была в основном мужской. Поэтому мы знаем много известных мужчин-композиторов. Но я считаю, что сейчас ситуация уже не так плоха и не так печальна.
Есть ли разница, как строит карьеру композитора мужчина и как женщина?
Мне хотелось бы думать, что разницы нет. Я немного устала от того, что композитор-мужчина — это просто композитор, а композитор-женщина всегда «женщина-композитор». На самом деле все должны быть просто композиторами. Возможно, у женщин, особенно у молодых, есть ощущение, что им нужно больше доказывать свою ценность, чтобы чего-то добиться, но я считаю, что разница не такая уж большая, по крайней мере в профессиональном плане.
Сейчас очень важно, чтобы в программах были одинаково представлены и мужчины, и женщины-композиторы. И я даже иногда задумываюсь, интересно, попала ли я или какая-то другая женщина-композитор в программу просто потому, что являюсь женщиной, или все-таки выбор был сделан, потому что мы хорошие композиторы. Этот момент всегда существует. На самом деле музыку и творчество следует оценивать и выбирать именно по качеству, а не по тому, какие мы люди, откуда мы пришли и какой у нас культурный опыт. И я думаю, что этот вопрос сейчас очень актуален. Однако при этом я не чувствую, что это как-то сильно меня задевает; мне даже кажется, что, возможно, моя суперспособность — быть женщиной.
А случалось такое, что тебя не воспринимали всерьез?
Я не ощущала этого напрямую, но иногда создается впечатление, что люди думают, будто у меня все получается легко, хотя за этим стоит очень большая работа, преданность делу и дисциплина. С таким предвзятым отношением я действительно сталкивалась, но мне сложно определить, повлияло ли это негативно на мою музыку или карьеру.


Давай развеем все мифы. Почему писать музыку сложно?
Любая работа может быть трудной. Но когда ты создаёшь что-то, будучи композитором, художником или писателем, важно, чтобы у тебя было к этому сильное внутреннее стремление, поскольку работа действительно тяжёлая. Без этой страсти очень трудно себя дисциплинировать. Нужно изо дня в день прилагать усилия, отдавать этому всего себя, чтобы что-то родилось. Часто думают, что композиторская работа — это такой романтичный процесс, когда ты ждёшь вдохновения и затем просто записываешь ноты.
На самом деле, во всяком случае у меня, это скорее работа с девяти до пяти. Я встаю утром и начинаю работать, как и все остальные. Если ты фрилансер, ты сам организуешь свой день. И ведь я могу, например, пойти днем на тренировку или заняться еще чем угодно, но все же я осознаю, что это работа. Я вынуждена заставлять себя работать и следить за сроками и заказами, управлять своим графиком и всеми процессами и проектами.
Какова реальная суть этой работы?
У всех по-разному. Чаще я пишу музыку по заказу, когда кто-то, будь то концертный организатор, фестиваль, музыкант, оркестр или дирижер, заказывает у меня произведение. Обычно уже заранее известно, для какого состава будет написано произведение и его длина. Иногда сразу сообщают название или тему. После этого у меня начинается процесс размышлений, я называю это внутренним прослушиванием.
Бывает, что я могу очень долго думать о произведении. Я могу заниматься чем угодно, решать какие-то повседневные дела, но при этом идея все время крутится у меня в голове. Это может продолжаться неделями, и в какой-то момент я осознаю, что готова, и иду в свою рабочую комнату и сажусь за пианино. Я записываю первые мысли на бумаге и постепенно начинаю формировать произведение.
Часто я сначала рисую себе драматургический план, чтобы понять структуру произведения. Это может быть простой набросок без каких-либо музыкальных идей. Иногда первоначальная идея меняется, и возникает совершенно новый замысел. Но в целом именно так все и происходит. Во всем этом важно постоянно работать над произведением, потому что это в некотором смысле как профессиональный спорт — нужно все время быть в форме. Если делать большие перерывы между написанием, то потом очень сложно вернуться и продолжить.
Какие внешние импульсы помогают в написании музыки?
Я думаю, в первую очередь, это всё, что нас окружает. Все, что происходит в мире, в обществе. Для меня огромный источник вдохновения — природа. Ещё один важный аспект для меня — литература, поэзия, но также и музыка, причём не только классическая, а самые разные жанры. Также мне всегда легче начать писать, если у меня есть название произведения. Это название может прийти откуда угодно, случайным образом. Тогда я начинаю строить историю вокруг этого названия. В общем, мне кажется, что вдохновение исходит из всего, что нас окружает; мы впитываем все и затем отражаем это в музыке.
Видишь ли ты как композитор окружающий мир на языке музыки?
Я думаю, что это особенность музыкантов — воспринимать все звуки особенно остро. Иногда, например, я могу представить тот же шум листьев в партитуре, в виде нот или ритмов. Думаю, хотим мы того или нет, у музыкантов уши намного чувствительнее. Кроме того, мы постоянно размышляем о звуках. Все эти звуки, которые можно услышать на улице, тоже в каком-то смысле становятся музыкой.
У тебя было такое восприятие с детства или это наработанный навык?
Не могу сказать, не помню. Думаю, что в детстве этого не было, ведь я никогда не мечтала стать композитором. Здесь, конечно, много тренировки, развития слуха и техники. Просто я уже так долго нахожусь в этой области, что это не могло не повлиять на восприятие.
Значит, каждый может в какой-то степени научиться воспринимать мир, как музыканты?
Я думаю, что да, это возможно. Развитие музыкальности требует большого труда, но я уверена, что каждый человек может ее натренировать.
Ты помнишь момент, когда приняла решение посвятить себя музыке?
Помню. Я училась в Пярнуской музыкальной школе, и один из преподавателей посоветовал мне пойти в академию, где преподавала Хелена Тульве. Он сказал, что у нас может быть хорошее взаимопонимание. Я помню эту фразу. А потом спросила Хелену, согласится ли она меня учить. На тот момент я совершенно не понимала, что представляет собой эта специальность, и как на самом деле выглядит работа. Я была в полной неопределенности, просто следовала какому-то энтузиазму или интуиции. Пошла учиться — и оказалось, что это действительно мое.
А среди тех, с кем ты училась, многим также удалось нащупать себе правильный путь?
Мне кажется, что в моем поколении действительно много классных композиторов, творцов, которые сейчас добились больших успехов, особенно женщин. Это здорово. Думаю, в годы, когда мы учились в академии, многое было сделано правильно.
Но в конце концов все зависит от самого человека — есть ли у него дисциплина работать, искать возможности, чтобы как-то пробиться или просто продолжать заниматься этим делом. Это нелегко, потому что нет никаких гарантий. Завершив обучение в академии, ты еще не становишься композитором. Никто не может этого обещать. Все может пойти как угодно.
Но ты была настроена оптимистично?
Почему-то да. Сейчас, оглядываясь назад, это кажется таким наивным. Почему я была такой смелой? Но у меня всегда был этот оптимизм, почему-то я всегда доверяла жизни и своему выбору профессии. Я всегда была нацелена на положительный исход, верила, что в итоге все сложится, как должно, и все будет хорошо. Сейчас даже смешно, откуда у меня такие мысли вообще взялись — идти учиться на композитора?
А как именно начинался твой профессиональный путь? Много ли в твоем случае было безуспешных попыток, которые надо было пережить, или все сразу пошло гладко?
Помню, когда только начинала, я думала: вот окончу академию, и будет уже очень хорошо, если у меня всегда будет хотя бы один заказ впереди. Даже если я буду заниматься какой-то другой работой, то музыка всё равно будет где-то рядом, и я не прекращу этим заниматься. Но сейчас всё сложилось так, что я планирую заказы на несколько лет вперед, распределяя, чем и когда заниматься.
Есть один момент, который я считаю очень важным: когда я окончила академию, в Нидерландах объявили конкурс композиторов, где требовались оркестровые произведения. Я отправила туда свою работу, которую написала ещё в академии. Мне было интересно, если моя музыка получала высокую оценку в академии, то заметит ли её кто-то за пределами этой среды, этого академического пузыря?
И как-то все сложилось хорошо: произведение привлекло внимание жюри, и меня пригласили в Нидерланды на конкурс, где я написала новое произведение для их оркестра. Там прошла недельный воркшоп и выиграла этот конкурс. С этого момента каким-то естественным образом начали появляться разные контакты, музыканты, фестивали, которые стали заказывать у меня новые произведения. Так все пошло своим чередом.
Но да, все началось с одного шага — с того, что я решила попробовать, посмотреть, как это будет в реальности. Я вообще не любительница посоревноваться, считаю, что музыку вообще сложно оценивать, ведь она настолько индивидуальна. Но именно этот конкурс, этот шаг сильно изменил направление моего пути и привел меня туда, где я сейчас.
А насколько ты полагаешься на интуицию при выборе конкурсов?
Я не искала их специально, и вообще это был один-единственный конкурс. И я даже не помню, где я его нашла, скорее всего, я увидела его в интернете. Это было, по-моему, в 2017 или 2018 году. Кажется, я просто случайно наткнулась на это объявление и подумала: «Окей, у меня есть одно подходящее произведение, отправлю его». Так что, да, это было скорее интуитивное решение. И больше я этим особо не занималась. Может быть, это была просто удача новичка, не знаю.

У тебя уже накопилось много международных проектов. Скажи, а достаточно ли возможностей у композиторов реализоваться в Эстонии?
Думаю, это как посмотреть, зависит от самого композитора. С одной стороны, в Эстонии действительно много композиторов, и работы на всех, конечно, не хватает. Мне в этом плане повезло: я здесь тоже много писала, много работала с разными оркестрами. Но мне кажется, что мой путь композитора начался скорее за границей, в первую очередь в Нидерландах, где я много бывала и сотрудничала с разными музыкантами. И оттуда как-то естественно это все перешло на Европу, а теперь отчасти и на Америку. Так что, возможно, я оказалась в нужное время в нужном месте, или моя музыка нашла отклик у нужных людей. Но да, все получилось так, что я действительно стала международным композитором. И это очень приятно, я за это невероятно благодарна.
Над какими проектами было интереснее всего работать?
Все проекты по-своему интересны, но нынешний балет [“Свет с конца света” в постановке Евгения Гриба в Национальной опере “Эстония”] особенно выделяется. Это, пожалуй, самое масштабное произведение, которое я когда-либо создавала. В этом проекте многое отличалось от того, как я обычно пишу музыку. Обычно я работаю над заказом в одиночку, от начала до конца, и лишь к моменту репетиций встречаюсь с музыкантами. Но в этом случае все началось с либреттиста [Ээро Эпнера], который написал текст. На базе этого текста я сочинила музыку. Затем хореограф взял мою музыку и создал на ее основе хореографию и постановку. А я находилась рядом, корректировала и дорабатывала музыку по мере необходимости — что-то добавляла, что-то убирала. Это требует большого доверия и тесной командной работы, что довольно необычно для композиторской деятельности. Этот проект действительно особенный.
Ведь музыка должна еще подходить к движениям?
Именно. Забавно, что в данном случае хореограф должен был полностью мне довериться, ведь он не знал заранее, какой будет музыка. Процесс написания музыки длинный, я работала над этим минимум полгода. Все это время хореограф ждал в неизвестности, надеясь, что музыка его вдохновит. К счастью, у нас сложилось отличное сотрудничество, и все прошло гладко.
Какова была первоначальная задача, какой именно должна была быть музыка?
Я знала, что у произведения будет два акта, их продолжительность, количество сцен в каждом акте. Мы с хореографом также обсудили, сколько примерно минут должна длиться каждая сцена, и кто будет на сцене в тот или иной момент — будет ли это весь кордебалет, дуэт, солист или будет происходить что-то еще. Так что у меня был определенный каркас, когда я начинала писать. По сути, я считаю, что просто перевела текст на язык музыки.
То есть ты искала эмоции в тексте?
Да, в некотором смысле это было похоже на написание музыки для кино. Когда я читала текст, у меня всплывали образы, и я записывала музыку, исходя из того, как все это представлялось в голове.


Тебе уже так много удалось сделать, с какими вызовами ты сталкивалась в своём творчестве?
Пожалуй, было сложно найти свой музыкальный язык. Для меня важно оставаться честной в своём творчестве, писать музыку, которая мне самой нравится, которую я бы хотела слушать. Возможно, это главная дилемма, над которой я продолжаю размышляю до сих пор, — какой может быть моя музыка. Я думаю, что честность — это самое важное, но и самое сложное, потому что это очень уязвимое место.
И что тебе помогает в этом поиске?
Наверное, это просто опыт и время. И ежедневное напоминание себе, что быть собой — это нормально, оставаться собой важно как в жизни, так и в музыке.
Откуда ты берёшь эту смелость быть собой?
Мои учителя всегда говорили мне, что честность — самое главное. И я заметила, что сильнее всего мне помогает благодарность музыкантов за мою музыку. Мои произведения часто заказываются и с радостью исполняются по всему миру. В конечном счете для меня это намного важнее того, что скажет кто-то после концерта. Хотя, конечно, приятно, когда кто-то из зрителей подходит и говорит, что его тронуло то, что происходило на сцене.
Какими ключевыми словами ты можешь описать свою музыку?
Трудно описывать свою музыку словами, ведь я не могу взглянуть на нее со стороны. Говорить о музыке вообще сложно. Но я бы сказала, что в ней много простора и воздуха. Надеюсь, что в ней есть красота. В ней одновременно есть хрупкость и некая сила. А контрасты помогают удерживать все в равновесии.
Твоя музыка лучше всего отражает твой внутренний мир, или есть другие произведения, которые подходят больше?
Я думаю, что в итоге лучше всего его отображает именно моя музыка. И, наверное, лучше всего это можно почувствовать в самом последнем, самом новом произведении, которое я пишу. Но я слушаю много разной музыки. Классическую я, пожалуй, слушаю меньше, потому что у меня сразу включается профессиональный кретинизм, и это требует энергии на анализ. Однако я ежедневно слушаю самую разную музыку — от Баха до Jay-Z. Это все для меня музыка, и я не делю ее на жанры. Думаю, все, что я слушаю, в итоге становится частью моего внутреннего мира и затем находит отражение в моей музыке.
Есть ли сейчас любимая песня, которую ты часто слушаешь?
Сейчас мне очень нравится Грэйси Абрамс. Она одна из моих любимых исполнительниц.

Если говорить только о классической музыке, чем отличается традиционная классическая музыка от современной классической музыки?
Думаю, это естественный процесс. Логично, что композиторы ищут новые звучания, смело экспериментируют и постоянно проявляют любопытство к чему-то новому. Возможно, я настолько погружена в это, что уже не вижу такой четкой разницы, привыкнув к разнообразию музыки вокруг. Самое большое отличие, наверное, чисто техническое: сегодня очень много экспериментируют с расширенными техниками для инструментов — например, струнные или духовые инструменты используют совсем не так, как раньше. Но одновременно я замечаю и возвращение к простоте традиционных способов. Мне кажется, классическая музыка развивается циклично, как и все в жизни. Есть много разных школ и направлений, и каждый композитор идет своим путем, используя свой собственный музыкальный язык.
А если сравнить музыку с живописью: раньше картина могла быть просто красивым изображением, а теперь первична скорее идея, которую несет работа. Есть ли такое, что и в музыке раньше была важна мелодия, а теперь она стала более концептуальной, и простому обывателю ее теперь сложнее оценить?
Да, в музыке тоже зачастую идея или концепция оказывается важнее всего. Это, вероятно, также зависит от школы и от того, у кого кто-то учился. Когда я училась в консерватории Джузеппе Верди в Милане, я тоже поняла, что идея, стоящая за произведением, будто бы важнее самой музыки. Лично я всегда считала, что музыка должна говорить сама за себя, не нуждаясь в дополнительных объяснениях. Мне кажется, лучше, если публика сама найдет в музыке то, что ее трогает. Я сама не поклонница такого подхода — я его понимаю, но мне кажется, что музыка сама по себе велика, мощна и священна, это универсальный язык, так зачем все это добавлять?
Можно ли считать это более консервативным взглядом?
Не думаю, что это консервативный взгляд. Я считаю, что нам нужны самые разные творцы. Я никогда не думала об этом в таком ключе. Просто я этого не понимаю. Часто, если за произведением слишком много слов, кажется, что это своего рода маска, а сама музыка не несёт достаточного содержания, силы или смысла, чтобы передать свое послание. Будто это более простой путь. Для композитора музыка должна быть на первом месте.
Но когда ты пишешь произведение, то сначала думаешь о послании, а потом о том, как его выразить?
Думаю, я сначала размышляю о послании, но, возможно, несколько абстрактно. Музыка сама по себе довольно абстрактное искусство, которое не дает конкретных ответов. У меня всегда на первом месте сама музыка. Когда мне приходится писать аннотации или программы к произведениям, это всегда большая мука для меня. Мне очень тяжело это дается. Да, послание всегда где-то есть, но оно не главное. Музыка важнее.
А в каких проектах тебе ещё хотелось бы участвовать? Есть какие-то мысли об этом?
Мне хочется написать еще очень много разной музыки, особенно оркестровой. Сейчас я именно в этом направлении и развиваюсь. Но, с другой стороны, хотелось бы попробовать что-то совершенно новое и нестандартное для академической музыки. Сейчас я потихоньку исследую мир электронной музыки. Я сотрудничаю с артистом Muudu, и вместе мы экспериментируем в стилях электронной и техно-музыки. Это очень увлекательный процесс, который дает свежие впечатления. Muudu живет в Берлине, но приезжает сюда, в Эстонию, и мы работаем вдвоем в студии. Это действительно вдохновляющее разнообразие. Кроме того, я бы однажды хотела заняться написанием музыки для кино. Думаю, это может хорошо подойти моему стилю, и мне очень интересно попробовать себя в этом направлении.
Какой культурный опыт был для тебя самым запоминающимся на данный момент?
Таких было довольно много. Если говорить о последнем времени, что меня глубоко затронуло… Думаю, это было весной, когда я ездила на открытие эстонского павильона в Венеции. Это тронуло меня неожиданно глубоко, был очень сильный опыт. Когда я вошла в павильон, то странным образом почувствовала в этом что-то очень близкое, как будто узнала там и себя, и свое творчество. Наверное, это был один из самых запоминающихся опытов за последнее время.
Возможно, сейчас меня действительно больше впечатляет изобразительное искусство. В прошлом году я была в резиденции в Нидерландской национальной опере в Амстердаме, и мне удалось попасть на выставку Вермеера в Рейксмузеуме. Это тоже, думаю, было одним из самых ярких культурных переживаний.

Текст: Дина Малова
Фото: Владислава Снурникова