В субботу, 11 июня, в таллиннском концертном доме Alexela выступил шведский певец и гитарист аргентинского происхождения Хосе Гонсалес. Перед концертом Хосе рассказал Wonderuum, за что в Таллинне его с компанией выгнали из караоке-бара, как создаются обложки для альбомов, а также какую роль в его музыке играет шведский дизайнер Йозеф Франк, японская художница Яёи Кусама и похожий на транс пустынный блюз.
Международную славу Гонсалесу принес кавер на песню “Heartbeats” шведского дуэта The Knife. Сегодня его песни в жанре инди-фолк легко узнаваемы по мягкому и мелодичному вокалу и оригинальному акустическому исполнению. Интересно, что в начале своей карьеры Гонсалес совмещал работу в разных рок-группах с изучением биохимии, а первый альбом “Veneer” записывал параллельно с работой над докторской диссертацией. Альбом стал платиновым, а сам Гонсалес решил сосредоточиться исключительно на музыке. Осенью 2021 года вышел уже четвертый по счету альбом Гонсалеса – “Local Valley”, который музыкант в основном записывал в своем доме в Гетеборге, уже будучи отцом. Обложку альбома создала его жена – дизайнер Ханнеле Фернстрем. Результат этой работы музыкант представит на концерте в Таллинне 11 июня. А перед этим мы задали ему несколько вопросов,
– Ты в Таллинне уже в четвертый раз. Какое самое яркое воспоминание?
– Есть одно воспоминание, которое выделяется на фоне остальных. Я приезжал сюда с оркестром [The String Theory], и мы отправились в караоке-бар, но нас оттуда выгнали, потому что мы были сильно пьяными. Это был не я, но кто-то из нас помочился в цветочный горшок, а другой – залез на телевизор. В общем, нас выгнали. Но это была удивительная ночь.
– Обложку последнего альбома создала твоя жена. Как происходил этот процесс?
– Сначала я работал с Элиасом Арайей. Он был барабанщиком в Junip [дуэт Хосе Гонсалеса и Тобиаса Винтеркорна] и моим старым другом. Элиас создавал очень минималистичные иллюстрации. В то время у него была полная свобода действий, и я думаю, что его работы идеально сочетались с моим минималистичным подходом к музыке. Но затем я стал работать с Ханнеле Фернстрём. У нее свой собственный стиль, а мне как раз хотелось чего-то нового. Мы много сотрудничали и вместе пытались понять, какая художественная концепция подойдет лучше всего. Она мне помогала с Junip, а потом еще с двумя последними альбомами. И мы отошли от минималистической концепции и пришли к более сложным и насыщенным художественным работам.
В какой-то момент нам обоим пришла мысль: “А почему бы не использовать больше цвета, можно сделать что-то более игривое”. И мы обратили внимание на Йозефа Франка, шведского дизайнера по текстилю, который создавал прекрасные узоры для мебели и обоев. Мы оба – я и Ханнела – обожаем эти узоры. Мы уже примерно представляли, как это будет выглядеть – черный или белый фон с яркими цветами. Красный, синий, зеленый, желтый, а также цветочные узоры и изображения животных. Ханнеле нужно было дать ориентир, так что она спросила меня, каких животных я хочу видеть на обложке. Я составил список из нескольких животных, а все остальное – это уже в некотором роде часть истории.
– Могут ли визуальное искусство или, например, архитектура вдохновить на написание музыки?
– Когда я начал заниматься музыкой, то не задумывался об этих вещах. Но со временем начал проводить параллели с минимализмом. Классическая испанская гитара и вокал – по своей сути схожи с формами искусства и культурой некоторых стран. Для скандинавских стран характерно чувство минимализма, которое, возможно, вдохновлено Японией. В Японии есть как минимализм, так и идея ваби-саби, когда ты не против, если что-то идет не так, или вещи слегка неидеальны, ведь это вызывает интерес.
На мой взгляд, возникает необычное напряжение, когда ты создаешь минималистичные, но при этом не идеальные вещи. Это относится и к лоу-файной музыке, когда ты записываешь звук на аудиокассеты или с помощью аналогового оборудования, у которого есть собственная история, выражающаяся в искажениях или фоновых шумах. Поэтому меня очень вдохновляют походы в музеи современного искусства, знакомство с работами художников. Это не всегда прямая связь, но определенный заряд я безусловно получаю.
– Какой твой самый любимый музей или арт-пространство в мире?
– Затрудняюсь ответить… Могу отметить “Луизиану” [музей современного искусства] в Дании. Здесь дело скорее в экспозиции, чем в непосредственном месте. Например, очень вдохновляет Яёи Кусама с ее игривостью, точками и зеркальной комнатой. Если говорить о минимализме, то отмечу здания Дональда Джадда в городе Марфа в Техасе – это тоже было очень интересно и концептуально.
– А что для тебя является главным источником вдохновения?
– Мой главный источник вдохновения – это музыка и другие исполнители. Первыми были такие музыканты как Сильвио Родригес, Жуан Жилберту, Чет Бейкер. С годами меня стала вдохновлять Западная Африка. Я экспериментировал с акустической гитарой, которая является частью традиций фламенко и пустынного блюза. Есть источники вдохновения, к которым я постоянно возвращаюсь. Например, Пол Саймон и другие артисты, но с годами появляется что-то еще. Это могут быть самые разные жанры музыки. Меня много лет вдохновляет музыка саванны Сахель – их игра на гитаре, похожая на транс.
– Ты черпаешь вдохновение из разных источников, но когда настает тот самый момент, когда ты настолько наполнен, что начинаешь писать новый материал?
– Я прохожу несколько разных стадий. Сначала я собираю идеи, это может быть прогулка по улице или прослушивание музыки, после чего я внезапно начинаю напевать мелодию и записываю ее на диктофон. Это может произойти в любое время и в любом месте. Затем у меня наступает момент, когда я чувствую, что пора начать записывать материал. Обычно я начинаю джем-сейшен без каких-либо определенных идей, но, например, могу решить, что хочу создать очень энергичный рифф или же хорошо звучащую классическую структуру аккордов. И тогда начинаю импровизировать. После этого наступает следующий этап, когда у меня есть порядка десяти демо-записей, и из них нужно создать альбом. Это непросто и у меня всегда уходит на это очень много времени.
– В последние годы мы пережили много потрясений, мир буквально разваливается. Что ты думаешь по этому поводу?
– Важно понять, что мир не разваливался в более значительной степени, чем в любой другой период истории. Наоборот, я наблюдаю большее сплочение, чем когда-либо. Но дело в том, что у нас есть больше возможностей документировать происходящее – снимать какие-то вещи на видео, больше общаться. Вопрос скорее в том, что проблемы стали более видимыми, и у нас есть доступ к более четкой картине происходящего. Например, 100 лет назад была пандемия испанки, и люди действительно не знали, что происходит, и у них не было лекарства от этого. Им просто нужно было дождаться, пока население переболеет.
Если же говорить о поляризации между группами людей, то так всегда было. Я думаю, что мир на самом деле не разваливается, но у нас есть несколько серьезных препятствий – изменение климата, стихийные бедствия и технологии, которые могут иметь негативное влияние. У нас есть определенные проблемы, но я убежден, что сейчас мы подготовлены к ним гораздо лучше, чем 10-30 лет назад. Так что я как шведский специалист по статистике Ханс Рослинг, люблю смотреть на себя как на поссибилиста. Так что сейчас речь идет не о том, чтобы быть оптимистом с риторикой в стиле “Да, все будет хорошо”, это больше похоже на “У нас есть возможности решить насущные проблемы”. Но это требует немного усилий и сотрудничества.
– А как сохранять спокойствие в любой ситуации?
– В первую очередь важно наладить хороший сон, завести полезные привычки, много общаться с разными людьми. Будьте любопытны, старайтесь познавать мир. Я думаю, что это может быть хорошим рецептом, по крайней мере, для того, чтобы выбраться из собственного пузыря.
Текст: Дина Малова
Фото: Владислава Снурникова
